Воспоминания Г.М. Ломоносова «Тропы моей юности»

1981 г.

Глава седьмая

В марте 1923 г., мы трое комсомольцев из двух волостей, Степанов Федя, Романов Ваня и я, делегаты 5 областного съезда комсомола Чувашии, возвращались домой.

Я был тогда секретарем Арабосинского волостного комитета комсомола, Романов – секретарем Ковалинского волостного комитета, а Степанов – членом бюро Цивильского уездного комитета комсомола.

Каждый из нас к этому времени уже имел опыт трехлетней комсомольской работы в условиях тяжелых лет гражданской войны, разрухи, болезней и голода.

Прошедшая в 1919 г., так называемая, «Испанская холера» унесла из жизни многих крестьян, в том числе и комсомольцев. Страна еще не успела залечить раны, нанесенные гражданской войной, а тут началась страшная зима 1921–1922 гг. Голод охватил и Чувашию. <...>

Для нас, комсомольцев, наступила пора новых серьезнейших испытаний. Борьба с голодом выступила на первый план. Вся ответственность за работу среди молодежи в районе Ковалей, Арабоси и Кудеснер легли на нас, на немногочисленную группу оставшихся на местах комсомольцев.

Мы принимали участие в эвакуации детей из деревень в хлебные районы страны, организации столовых для детей, изъятии церковных ценностей для оказания помощи голодающим и во многих других мероприятиях.

Сами голодные, с куском лепешки из желудевой или травяной муки в кармане, в грязь и стужу, плохо одетые, мы ходили из деревни в деревню, из дома в дом, чтобы чем-нибудь помочь людям. Мы изыскивали всякие возможности. Составляли списки наиболее нуждающихся, больных, престарелых и добивались для них помощи через исполнительные комитеты сельского и областного совета депутатов трудящихся.

Одно из мероприятий осталось в памяти навсегда.

В газете «Известия» ВЦИК за № 72 от 30 марта 1922 г. появилось Обращение, в котором было сказано:

«Сберегая почтовую марку, – даешь кусок хлеба голодному.

Почтовые марки, особенно гашеные на конвертах и бандеролях, а также значки, открытки, боны, плакаты и т.п. у нас просто бросают в корзину или как мусор выбрасывают на улицу, не подозревая, что сохраняя их и послав в адрес уполномоченного по марочным пожертвованиям ЦК Помгола при ВЦИК (Москва, Тверской бульвар, 12), можете спасти не одного человека от ужаса голодной смерти, не у одной матери утереть слезы при виде голодающих и изнуренных голодом детей.

Всякий, в ком осталась искра человеческой совести и хоть на капельку доступным состраданиям к ближнему, сохранилось сердце, пусть поставит себе твердо за правило – не бросать под стол и не выбрасывать в мусорную яму старые конверты и открытки с почтовыми марками, и сохранить их; собирать их у своих друзей и знакомых в пользу голодающих…

Организации молодежи, учащиеся и педагоги, профессиональные союзы и партийные органы должны взять на себя инициативу широкой пропаганды, агитации и организации сбора и обработки согласно инструкции почтовых марок, устраивая с этой целью проверки и уяснение смысла указанных мероприятий всем и каждому, старикам и детям, женщинам и мужчинам.

Пусть не останется больше ни одного ленивого и невежественного человека преступно-равнодушно относящегося к умирающим с голоду братьям».

Уполномоченный Помгола по марочным

пожертвованиям (подпись)

Это Обращение, глубоко задевшее нас за душу, мы прочитали на волостном комсомольском собрании, где решили немедленно взяться за сбор марок, значков и др.

Вместе с Ярхуновым Николаем и Гурьевым Алексеем я взялся за сборы в селениях Батеево, Арабоси, Урмары и Кудеснеры. В течение 4-5 дней нам удалось собрать несколько десятков марок, около десятка различных значков, в том числе медали царского времени «За храбрость» и один «Георгиевский крест» и отправить их по указанному адресу.

Через две недели мы получили благодарственное письмо, которое доставило нам большую радость.

Даже в тех условиях, когда костлявая рука голода цепко хватала людей за горло, на улицах деревень по вечерам были слышны песни. Коммунисты и комсомольцы проводили большие культурно-массовые мероприятия, не прекращалась политучеба. <...>

Кулачество, пользуясь народным бедствием, за какие-то несколько фунтов хлеба забирало хозяйства уезжающих в хлебные губернии. С острой болью в душе я проводил своего товарища по школе Кузьму Николаева и его родителей в Сибирь. Они отдали все свое хозяйство, дом с надворными постройками за полтора пуда муки. Наши комсомольцы добились отмены этой сделки, но родители Кузьмы не вернулись, так как по дороге в Сибирь умерли, а Кузьма, вернувшись, прожил недолго.

В эти дни, еще не будучи юристом, я впервые услышал и понял, что такое «кабальная сделка». По инициативе комсомольцев было выявлено немало таких сделок, которые впоследствии были расторгнуты, как противоречащие закону. Борьба с кабальной сделкой была для нас особенно сложной и трудной. По нашему адресу сыпались анонимные угрозы.

Теперь мы вспоминали обо всем этом так, словно это было давным-давно. Мы ехали домой полные впечатлений от работы комсомольского съезда. Всю дорогу мы шутили, пели песни, вспоминали все приятное, что приходило нам в голову.

Было так хорошо, что и воздух казался нам насыщенным ароматом красивых цветов, хотя только начиналась весна и снег таял только местами, но это была весна – весна настоящей жизни.

Мы ехали на развальных санях: толкали друг друга, смеялись по малейшему поводу и просто без повода лишь только по тому, что нам было просто весело, в нас все кипело. Иногда, сбрасывая друг друга, мы бежали за санями вдогонку, а затем снова, усевшись на подводу в обнимку, тянули песни, родные чувашские песни.

В этот день мы вспоминали и о многих эпизодах совместно пройденного пути. Не мало было тяжелых и печальных минут, не мало было смешных и веселых эпизодов.

Мы вспомнили эпизод с комсомольцем Григорием Гавриловым – сыном старого учителя. Когда этот бывший учитель узнал, что его сын вступил в комсомол, он позвал его к себе, отрезал ломоть хлеба, и, сказав: «На, сынок, тебе кусок хлеба и больше не возвращайся», – выгнал из дома. По примеру учителя Гаврилова родители и некоторых других комсомольцев также выступили против комсомольской организации, но бедняцкая молодежь в основном прислушивалась и поддерживала нас. <...>

О чем только мы не переговорили в пути: И было о чем: перед нами открывалась большая дорога жизни. Наши деды и прадеды не имели даже понятия о грамоте, не выезжая из деревни дальше 10-15 верст.

Нас приятно волновало все то, о чем нам говорили на съезде, все то, что мы видели в городе. «Все на ликвидацию разрухи, все на восстановление хозяйства!» – гласили лозунги. Они поднимали силу и энергию комсомольцев на большие патриотические дела.

Самые тяжелые годы остались позади. Впереди широкая дорога к свету – знанию. Помню одну фразу, сказанную тогда Федей Степановым: «Вот была бы такая возможность, приподнявшись на которую можно было бы увидеть то, что будет через тридцать лет!».

Мы мечтали о будущем страны, думали о школе, профессии, о том какими мы должны быть в работе, в личной жизни, отношениях с друзьями, товарищами и о многом другом.

То, что было для нас тогда будущим, теперь стало далеким прошлым.

ГИА ЧР. Ф. Р–2595. Оп. 1. Д. 10. Л. 59–65.

Продолжение следует...

М.А. Чернов