Ровно 212 лет назад состоялось одно из ключевых сражений Отечественной войны 1812 г. – Бородинская битва. На полях Бородино встретились Великая армия Наполеона и Русская армия под командованием Кутузова.

Принимая решение о сражении, генерал от инфантерии светлейший князь М.И. Голенищев-Кутузов руководствовался указаниями императора Александра I, настроением армии, которая горела желанием дать отпор врагу. Он также понимал, что нельзя просто так отдать Москву французам.

Для сражения нужно было найти поле, которое бы вмещало большую часть русской армии на боевых позициях, позволяло ей маневрировать во время битвы, обеспечивало естественную защиту и перекрывало Новую и Старую Смоленские дороги, ведущие к Москве. Такое поле нашел полковник К.И. Толь перед Можайском. В центре поля находилось село Бородино, в честь которого и было названо сражение.

В этот знаменательный день мы хотим познакомить вас с одним из наиболее значительных памятников отечественной батальной литературы. Это «Письма русского офицера», принадлежащие перу Федора Глинки. Почему они так ценны? Достаточно сказать, что ими пользовался сам Лев Толстой при создании своего великого романа-эпопеи «Война и мир».

Сами письма представляют собой воспоминания Федора Николаевича Глинки (1786–1880) о тех баталиях. Глинка не понаслышке знал о войне. Окончив 1-й Кадетский корпус, он в 1802 г. получил звание прапорщика и был направлен в Апшеронский мушкетерский полк. Вместе с этим полком он участвовал в Австрийской кампании 1805 года. Он участвовал в сражениях при Амштетене, Кремсе, Ольмюце и Аустерлице.

В сентябре 1806 г. Глинка вышел в отставку по состоянию здоровья и поселился в своем родовом имении. Однако его мирная жизнь в роли смоленского помещика была прервана с началом наполеоновского нашествия.

Он присоединился к действующей армии в Смоленске и стал свидетелем разрушения своего родного города и отступал вместе с полком, в котором служил его брат Григорий. Во время Бородинской битвы он находился неподалеку от ставки Михаила Кутузова и наблюдал за ходом сражения.

1 октября 1812 г. Федор Николаевич был зачислен в Апшеронский полк с сохранением прежнего чина и стал адъютантом генерала Михаила Милорадовича. Он участвовал в боях при Тарутине, Малоярославце, Вязьме, Дорогобуже и Красном. С мая 1813 г. он выполнял задание командования – описывал боевые действия минувшей кампании. Позднее он опубликовал несколько военно-исторических трудов. Однако знаменитым имя скромного штабс-капитана сделали не они, а «Письма русского офицера», куда автор включил уже печатавшиеся ранее записки 1805 и 1806 годов, заметки о поездках по Смоленской и Тверской губерниям, но прежде всего – дневники и походные заметки, которые велись Глинкой от Смоленска до Парижа.

В 1812–1813 гг. журнал «Русский вестник» впервые опубликовал некоторые из «Писем» Федора Николаевича. Читатели высоко оценили мастерство автора как рассказчика и его глубокое понимание темы. Это было уникальное видение войны, которое позволило увидеть ее изнутри.

В фонде Ядринского уездного комитета попечительства о народной трезвости Казанской губернии (Ф. 302) отложился один из номеров журнала «Беседа» за ноябрь 1902 г., в котором и были опубликованы часть писем. Отвечая заранее на вопрос: «Как журнал оказался в фонде попечительства о народной трезвости?». Дело в том, что журнал был одобрен Министерством народного просвещения для допуска в народные библиотеки и читальни и рекомендован Министерством финансов для народного чтения во всех учреждениях Попечительства о народной трезвости. К тому же сама редколлегия журнала утверждала, что цель «Беседы» доставить сельскому населению чтение, из которого оно могло бы почерпать сведения, полезные в религиозном, нравственном и бытовом отношении.

Из русской истории

Бородино

Из писем «Русского офицера»

23 августа 1812 года

Тут остановимся мы и будем сражаться! – думал каждый, увидев издали высоты Бородинские, на которых устроили батареи. Войска перешли Колочу [1], впадающую здесь же, при селе Бородине, в Москву-реку, и установились на протяжении холмов, омываемых слиянием сих двух речек. Стало войско – и не стало жатв, ни деревень: первые притоптаны, другие снесены. «Война идет и метет!», – так говорится издавна в народе. Может ли быть бедствие лютейшее войны?..

Наступает вечер. Наши окапываются неутомимо. Засеками городят леса. Пальбы нигде не слыхать. Там, вдали, неприятель разводит огни: ветер раздувает пожары, и зарево выше и выше восходит на небеса! По последнему расположению войск у нас на правой стороне Милорадович [2]; на левой князь Багратион [3]; в середине Дохтуров [4]. Глава всех войск Князь Кутузов [5], под ним Барклай де Толли [6]. Ожидает ют неприятеля и сражения. Прощай!

***

24-го августа.

Отдаленный гром пушек приветствовал восходящее солнце. Генерал Коновницын [7], с передовыми полками, схватился с неприятелем под стенами Колоцкого монастыря [8]. Вот идут они: один искусно уклоняется, другой – нагло влечет гремящие тысячи свои прямо на нас. Толпы его, тянувшиеся по дороге, вдруг распахнулись вправо и влево. Смотрите, какая необозримость их движущихся стен!.. Поля дрожат, кажется, гнутся под множеством конных; леса насыпаны стрелками, пушки вытягиваются из долин и кустарников и, в разных местах, разными тропами пробираясь, на холмы и пригорки въезжают. Многочисленное войско неприятельское колеблется, – кажется, в нерешимости: вот пошатнулось было влево и вдруг повалило направо. Огромные полчища двинутся на левое наше крыло. Русские спокойно смотрят на все с укрепляемых высот своих. Пыль, взвившаяся до небес, – оседает. Даль яснеет. Неприятель к чему-то готовится. Посмотрим, к чему…

***

24 августа, поздно ввечеру.

Неприятель, как туча, засипел, сгустившись, против левого нашего крыла и с быстротой молнии, ударив на него, хотел все сбить и уничтожить. Но князь Багратион, генерал Тучков [9], храбрый граф Воронцов [10] и прочие, призвав на помощь Бога, укрепясь своим мужеством и оградясь штыками русскими, отбросили далеко пехоту, дерзко приступавшую к батареям. Пушки наши действовали чудесно. Кирасиры врубались с неимоверной отважностью. Раздраженный неприятель несколько раз повторял свои атаки и каждый раз был отражен. Поле покрылось грудами тел. Во все время, как мелкий огонь гремел неумолчно и небо дымилось на левом крыле, князь Михаил Илларионович сидел на своей деревянной скамеечке, которую за ним всегда возили, у огня, на середине линий. Он казался очень спокоен. Все смотрели на него и, так сказать, черпали от него в сердца свои спокойствие. В руках его была нагайка, которою он то помахивал, то чертил что-то на песке. Казалось, что весь он превратился в слух и зрение, то вслушиваясь в гремящие переходы сражения, то внимательно обозревая положение мест. Часто пересылался с ним Багратион. Ночь прекратила бой и засветила новые пожары. Прощай до завтра!

***

25-го. Утро.

Все тихо. Неприятель отдыхает: перевязывает вчерашние раны и окапывает левое крыло свое. И наши не дремлют – готовятся!

***

25-го. Сумерки.

Я почти целый день просидел на колокольне в селе Бородине. Оттуда в зрительную трубку – все как на ладони. Они роются, как кроты, в земле; строят преогромные редуты, а пушек, пушек, и сказать страшно! На одном только окопе насчитал я – сто! Но не один я задержан был любопытством на колокольне; многие генералы всходили туда же. Общее мнение было, что неприятель для того огораживает левое крыло свое, чтоб свести все войска на правое, и сугубым усилием ударить на левое наше. На середину также ожидали нападения… Но вот уже сумерки. Ветер поднимается с воем и гудит по шалашам. Французы отаборились и засветили огни. Я забыл сказать, что почти целый день шайки их стрелялись с нашими егерями: наши не давали им пить из Колочи. Прощай, – темно: иду доставать свечи…

***

С 25 на 26. Глубокая ночь.

Все безмолвствует!.. Русские, с чистой, безупречной совестью, тихо дремлют, облегши дымящиеся огни. Сторожевые цепи пересылают одна другой протяжные отголоски. Эхо чуть вторит им. На облачном небе изредка искрятся звезды. Так все спокойно на нашей стороне.

Напротив того, ярко блещут устроенные огни в таборах неприятельских: музыка, пение, трубные голоса в крики разносятся по всему их стану… Вот слышны восклицания. Вот еще другие… Они, верно, приветствуют разъезжающего по строям Наполеона. Точно так было перед Аустерлицким сражением [11]. Что будет завтра? Ветер гасит свечу, а сон смыкает глаза… Прощай!

***

29-го августа. Окрестности Москвы.

Застонала земля и пробудила спавших на ней воинов. Дрогнули поля, но сердца спокойны были. Так началось беспримерное сражение Бородинское, 26 августа. Туча ядер, с визгом пролетавших над шалашом нашим, пробудила меня и товарищей. Вскакиваем, смотрим – густой туман лежит между нами и ими. Заря только что начинала зажигаться. Неприятель подвез несколько сот орудий и открыл целый ад. Бомбы и ядра сыплются градом. Треск и взрывы повсеместны. Одни шалаши валятся, другие пылают. Войска бегут к ружью и в огонь. Все это происходило в середине, а на левом крыле нашем давно уже свирепела гроза в беспрерывных перекатах грома пушек и мелкого оружия. Мы простились с братом. Он побежал со стрелками защищать мост. Большую часть этого ужасного дня проводил я то на главной батарее, где находился Светлейший, то на дороге, где перевязывали раненых… Мой друг! Я видел это неимоверно жестокое сражение, и ничего подобного в жизнь мою не видал, ни о чем подобном не слыхал и едва ли читывал.

Я был под Аустерлицом: но то сражение в сравнении с этим – сшибка [12]! Те, которые были под Прейсиш-Эйлау [13], делают почти такое же сравнение. Надобно иметь кисть Микеланджело [14], изобразившую страшный суд, чтоб осмелиться представить это ужасное побоище. Подумай только, что до 400 тысяч лучших воинов, на самом тесном, по многочисленности их, пространстве, почти, так сказать, толкаясь головами, дрались с неслыханным отчаянием: 2000 пушек гремели беспрерывно. Тяжко вздыхали окрестности – и земля, казалось, шаталась под бременем сражающихся. Французы метались с диким остервенением. Русские стояли с неподвижностью твердейших стен. Одни стремились дорваться до вожделенного конца всем трудам и дальним походам, загрести сокровища, им обещанные, и насладиться всеми утехами жизни в древней знаменитой столице; другие помнили, что заслоняют собой эту самую столицу – сердце России и мать городов. Оскорбленная вера, разоренные области, поруганные алтари и прахи отцов, обиженные в могилах, громко вопияли о помощи и мужестве.

Сердца русские внимали священному воплю сему: мужество наших войск было неописанно! Они, казалось, дорожили каждым вершком земли и бились до смерти за каждый шаг. Многие батареи до десяти раз переходили из рук в руки. Сражение горело в глубокой долине, и в разных местах, с огнем и громом, на высоты всходило. Густой дым заступил место тумана. Седые облака клубились над левым крылом нашим и заслоняли середину, между тем как на правом сияло полное солнце. И самое светило мало видало таких браней на земле с тех пор, как освещает ее… Сколько потоков крови! Сколько тысяч тел! «Не заглядывайте в этот лесок, – сказал мне один из лекарей, перевязывавший раны, – там целые костры отпиленных рук и ног!»… В самом деле, в редком из сражений прошлого века бывало вместе столько убитых, раненых и в плен взятых, сколько под Бородином оторванных ног и рук. На месте, где перевязывали раны, лужи крови не пересыхали. Никогда не видал я таких ужасных ран. Разбитые головы, оторванные ноги и размозженные руки до плеч были обыкновенны. Те, которые несли раненых, облиты были с головы до ног кровью и мозгом своих товарищей…

Сражение не умолкало ни на минуту, и целый день продолжался беглый огонь из пушек. Бомбы, ядра и картечи летали здесь так густо, как обыкновенно летают пули; а сколько здесь пролетало пуль!.. Но это сражение неописанно: я сделал только абрис его. По счастью, на то самое место, где случился я с братом, привели уже около вечера нашего брата Григория. Он был ранен пулей в голову. Рана опасна, но не смертельна. Искусный лекарь перевязал ее. Вечер наступал, и неприятель начал уклоняться. Русские устояли! Мы благословляли небо и поспешили проводить раненого в Можайск.

Федор Глинка

Глинка Ф.Н. Из русской истории. Бородино // Беседа. 1902. 15 ноября. № 22. С. 347-348.

ГИА ЧР. Ф. 302. Оп. 1. Д. 23. Л. 17-17 об. Типографский экземпляр.

_____________________

1. Колочь (иногда также Колоча) – река в Можайском районе Московской области России, правый приток Москвы-реки. Протекает по историческому Бородинскому полю мимо села Бородино на левом берегу.

2. Граф Михаил Андреевич Милорадович (1771–1825) – русский генерал от инфантерии (1809), один из военачальников русской армии во время Отечественной войны 1812 г., санкт-петербургский военный генерал-губернатор (1818–1825) и член Государственного совета с 1818 по 1825 год. Был смертельно ранен во время восстания декабристов 14 декабря 1825 г.

3. Князь Петр Иванович Багратион (1765–1812) – русский генерал от инфантерии, шеф лейб-гвардии Егерского полка, главнокомандующий 2-й Западной армией в начале Отечественной войны 1812 г. Являлся учеником Александра Суворова. На Бородинском поле 26 августа (7 сентября) около 12 часов дня осколок ядра раздробил генералу большеберцовую кость левой ноги (или, как указано в официальном донесении, «в средней трети левой голени»). Спустя 17 дней после ранения, в первом часу пополудни Петр Иванович Багратион умер от гангрены в селе Сима Владимирской губернии.

4. Дмитрий Сергеевич Дохтуров (1759–1816) – русский военачальник, генерал от инфантерии (1810). Во время Отечественной войны 1812 г. командовал 6-м пехотным корпусом, руководил обороной Смоленска от французов. Под Бородином командовал сначала центром русской армии, а потом левым крылом.

5. Граф, светлейший князь Михаил Илларионович Голенищев-Кутузов (1745–1813) – русский полководец, государственный деятель и дипломат, генерал-фельдмаршал. Участник русско-турецких войн, главнокомандующий русской армией во время Отечественной войны 1812 г. Казанский, вятский и литовский генерал-губернатор, санкт-петербургский и киевский военный губернатор. Полномочный посол в Турции. Первый полный кавалер ордена Святого Георгия. С 1812 года именовался светлейшим князем Голенищевым-Кутузовым-Смоленским. Ученик и соратник Александра Суворова.

6. Граф, князь Михаил Богданович Барклай де Толли (1761–1818) – русский полководец шотландско-немецкого происхождения. Военный министр (январь 1810 – август 1812), генерал-фельдмаршал (с 1814). Второй (после М.И. Кутузова) полный кавалер ордена Святого Георгия. С весны 1812 г. – командующий 1-й Западной армией. Фактически исполнял обязанности Главнокомандующего Русской армией в начале Отечественной войны 1812 г., от отъезда из армии Александра I до назначения М.И. Кутузова. В заграничном походе русской армии 1813–1814 гг. командовал объединенной русско-прусской армией в составе сил союзников под общим командованием князя Шварценберга. Главнокомандующий 1-й армией (1814–1818).

7. Граф Петр Петрович Коновницын (1764–1822) – русский военачальник, генерал от инфантерии (1817), военный министр Российской империи (1815–1819). Во время Отечественной войны 1812 г. дивизия под его командованием в составе 3-го пехотного корпуса отличилась в боях под Витебском, Смоленском и Валутиной Горе, а затем, действуя в арьергарде, обеспечивала отход гл. сил и их развертывание под Бородином. Во время Бородинского сражения после ранения П.И. Багратиона временно командовал 2-й Западной армией, был дважды контужен.

8. Колоцкий Успенский монастырь – женский монастырь Одинцовской епархии Русской православной церкви, расположенный в деревне Колоцкое Московской области. Упоминание о нем значится в «Степенной книге», которую, как считается, писали для Ивана Грозного, и в «Повести о Луке Колочском». Датой основания принято считать 1413 г. В разные эпохи монастырь оказывался в эпицентре исторических событий: в Смутное время его разорили польско-литовские интервенты, в Отечественную войну 1812 г. его занимал и Кутузов, и Наполеон.

9. Александр Алексеевич Тучков 4-й (1778–1812) – русский военачальник, генерал-майор, участник Отечественной войны 1812 г. Командовал Ревельским полком, а затем бригадой в составе 3-го пехотного корпуса (в составе 1-й Западной армии). Участвовал в боях под Витебском, Смоленском и Лубином. Погиб во время Бородинского сражения.

10. Граф, князь, светлейший князь Михаил Семенович Воронцов (1782–1856) – русский государственный и военный деятель, генерал-фельдмаршал (26 августа 1856), генерал-адъютант (30 августа 1815), камергер (8 сентября 1798). Герой войны 1812 г. В битве под Бородином командовал 2-й сводно-гренадерской дивизией, состоявшей из элитных полков пехоты (гренадер). Дивизия на протяжении всего боя находилась на Багратионовых флешах, а значит, на главном направлении атаки французов. Несмотря на огромные потери (к концу боя в строю оставалось 300 человек из 4 тысяч), дивизия генерала графа Воронцова удерживала определенную ей позицию до самой последней возможности. Сам граф Воронцов, находясь во главе дивизии, получил рану штыком в рукопашном бою и после боя выехал в тыл на лечение.

11. Битва при Аустерлице (20 ноября 1805 г.) – решающее сражение наполеоновской армии против армий третьей антифранцузской коалиции. Вошло в историю как «битва трех императоров», поскольку против армии императора Наполеона I сражались армии императоров австрийского Франца II и русского Александра I. Сражение закончилось разгромом союзных армий.

12. Устар. небольшой бой, схватка, драка.

13. Битва при Прейсиш-Эйлау – самая кровавая битва Войны четвертой коалиции. Произошла 7-8 февраля 1807 г. между французскими и российскими войсками на территории Восточной Пруссии. В ходе сражения было убито и ранено около 50000 человек с обеих сторон.

14. Микеланджело Буонарроти (1475–1564) – итальянский скульптор, живописец, архитектор, поэт и мыслитель. Один из крупнейших мастеров эпохи Высокого Возрождения. Одним из самых впечатляющих произведений художника является роспись потолка Сикстинской капеллы в Ватикане. Среди его самых известных скульптурных работ – статуи «Давида», «Бахуса», ранняя «ватиканская Пьета» и последующие шедевры на тему Пьеты (Оплакивания Христа), статуи Моисея и «Рабов» для гробницы папы Юлия II.

А.Ю. Гусарова

62-14-95